Учителя Масутацу Оямы

С чего же началось знакомство Масутацу Оямы с боевыми исскуствами?

В своей книге "The Way of Kyokushin" он утверждает: "Я начал свои занятия с так называемых Восемнадцати приемов (видимо, имеется в виду китайский стиль шиба лохань шоу - Руки 18 архатов) и системы чакурики (вероятно, имеется в виду чхарёк или, по-японски, тякурики)".

В разных вариациях эту информацию повторяет и большинство публикаций об основателе Киокушинкай Например, в работе Джона Коркорана и Эмиля Фаркоса "The Original Martial Arts Encyclopedia Tradition - History - Pioneers" сообщается, что Ояма приобщился к занятиям боевыми искусствами в период учебы в начальной школе, когда жил в Маньчжурии у своей старшей сестры. В возрасте 9 лет он начал изучать чаби (чакурики), а также ушу шаолиньского направления у наемного рабочего из Северной Кореи по фамилии И, работавшего на его отца, и овладевал этими стилями до 12 лет. Некоторые авторы добавляют, что после переезда в Сеул в 1935г Ояма некоторое время занимался каким-то корейским боевым искусством.

Однако в своей книге "Сэйкэн итигэки" ("Удар кулаком") Ояма неожиданно "изменяет показания": "В Маньчжурии, на островке Хадзамасима и прошло мое детство, впечатления которого я бережно храню и по сей день, так как уже тогда я понял, что мой путь жизни - боевое искусство. Воспоминания эти прочно связаны с одним человеком, которого все звали Сумомо-сан. На вид ему было лет тридцать шесть, и столько же, как говорили, знал он различных приемов боя... Господин Сумомо был личностью неприметной. Помню, он всегда держался в стороне, никогда не лез вперед, и нам, детям, не мог не показаться тогда чрезвычайно загадочным. Мы просто умирали от любопытства при каждой встрече с ним, ждали чего-то внезапного, необычного. Но всякий раз ничего особенного не происходило. Однако, в один прекрасный день, когда все работники фермы и мы, дети, собрались праздновать какое-то мелкое событие в одной из чайных, в помещение вошел незнакомец. Сначала он вел себя вполне пристойно, так что все о нем скоро забыли и перестали разглядывать. Но, выпив изрядную порцию спиртного, незнакомец вдруг принялся приставать к окружающим. Поначалу безобидно достаточно было от него отмахнуться, и он уже отходил в сторону, присматривая себе новую жертву. Так продолжалось минут двадцать, пока, наконец, он не перешел все границы и не дернул господина Сумомо за его маленькую очаровательную косичку... Лучше бы он этого не делал. Да он и сам очень скоро сообразил, что сделал ошибку, но было уже слишком поздно. Молниеносным рывком Сумомо-сан вскочил на ноги и столь же молниеносным ударом уложил незнакомца наземь. Тот даже пикнуть не успел. Шуму не было почти никакого, все произошло в какой-то странной тишине, раздался только мягкий, приглушенный звук падающего тела, да еще дружный вздох окружающих. Вот это да!"

Сумомо-сан

Именно "Сумомо-сан", согласно "Сэйкэн итигэки", и стал первым учителем Оямы. У него он учился до 13 лет, и не какому-нибудь чаби или шиба лохань шоу, а... японскому каратэ! О нем Ояма пишет:

"Если раньше личность господина Сумомо вызывала у нас тихое обожание и глубокое уважение, то с этого момента... мы просто стали его боготворить, уже не было дня, чтобы мы стайкой не носились за ним, умоляя:

      - Господин Тридцать Шесть! Ну, научите нас Вашим приемам! Это большая тайна, да? Ну, пожалуйста! Что Вам стоит? Это же не трудно! Мы Вам сделаем все, о чем ни попросите! Покажите только свои знаменитые тридцать шесть приемов!..

      Завидев нас, он не пускался наутек, наоборот, напускал на себя важный и таинственный вид, будто хотел и дальше держать нас в состоянии того беспредельного обожания, которое ему, что и говорить, ужасно нравилось. По крайней мере, нам всем так казалось. Он отшучивался, но ни разу не сделал попытки отмахнуться, уйти, Терпеливо сносил все наши приставания... Однако дальше такого общения дело у нас с ним не шло. Так или иначе, он всячески увиливал от прямого разговора и уж тем более от показа каких-либо приемов, так прошло несколько недель. И вот, когда мы совсем уж было потеряли надежду, однажды мы с моим братом увидели его отдыхающим от своих обычных дел. Рядом не было никого, кто мог бы помешать нам беседовать, и мы снова принялись за свое, стали жалобно упрашивать его показать хоть что-нибудь:

      - Что толку в показе? Тут нужно много знать. И он стал вдруг рассказывать нам об искусстве драться... В рассказе я впервые услышал слово "каратэ", доселе мне незнакомое. Дело в том, что Маньчжурия ...расположена в Китае... Так вот, о японских каратистах здесь мало рассказывали и, как я теперь понимаю, Сумомо-сан был кем-то вроде белой вороны...

      Где-то через два-три дня он собрал нас в небольшую команду - человек восемь - и принялся показывать то, чего мы так долго ждали, мы с жадностью ловили каждый его жест, каждое слово, Монотонность упражнений нас вовсе не пугала - так велика была жажда научиться побеждать в бою кого угодно. Он, конечно же, перемежал занятия с рассказами о своих победах и победах своих товарищей. Говорил, как один выходил против нескольких человек и всех неизменно укладывал наземь. Тут я снова услышал название "Сэйкэн" - "Справедливый кулак"... Это его школа, оказывается, так называлась. Потом, правда, школу переименовали, но за ним это прозвище ... закрепилось надолго", -

Из дальнейшего рассказа Оямы становится ясно, что этот "Сумомо-сан" был не просто заурядным учеником какой-нибудь школы каратэ, а настоящим мастером, бывшим на короткую ногу с ведущими японскими мастерами: